Р а м а

IV. Озирис. - Смерть и Воскрешение.

Книга Пятая

(Мистерии Диониса)

Книга Шестая

П и ф а г о р ъ

IV. Элевзинскiя мистерiи

Воскресение.

Постепенно создававшиеся, медленно перерабатываюшиеся космическимъ творчерствомъ континенты поднимались изъ глубины морей, на растоянии огромныхъ промежутковъ времени, которые древние жрецы Индии называли междудилювическими(между двумя всемирными потопами) циклами. Hа протяжении тысяцелетий каждый континетъ развивалъ свою флору и фауну и свое человечество съ различнымъ цветом кожи. Южный континетъ, поглощенный последнимъ великимъ потопомъ, былъ колыбелью первобытной красной расы; индейцы Америки лишь остатки техъ троглодитовъ(пещерные люди, которые, по определению современной науки, принадлежали, главнымъ образом, къ четвертичной геологической эпохе), которые поднялись на вершины горъ передъ темъ, какъ обрушился ихъ континентъ. Африка - мать черной расы, называемая греками эфиопской. Азия произвела желтую расу, которая удерживается въ китайской народности. Последний пришелецъ - белая раса, вышелъ изъ лесов Европы, простиравшихся между бурнымъ Атлантическимъ океаномъ и улыбающимся средиземным моремъ. Все разновидности человеческаго рода происходятъ изъ смешения, вырождения и подбора этихъ четырехъ великихъ расъ. В предыдущихъ циклахъ господствовали поочередно красная и черная раса и они обладали могучими цивилизациями, оставившими следы въ циклопическихъ постройкахъ и въ архитектуре Мексики. В храмахъ Индии и Египта имелись относительно этих угасшихъ цивилизациях краткия указания въ тайных письменахъ и иероглифахъ.

Красная раса, как мы уже сказали, занимала континент, погрузившийся на дно океана, называемый платоном по египетским традициям - Атлантидой.**) Великий катаклизм природы уничтожил его и раздробил на чати. Несколько полинезейских рас, а также индейцы Северной америки и ацтеки, которых Фр.Пизарро встретил в Мексике, вот все остатки древней красной расы, которая обладала когда-то цивилизацией, имевшей свои дни славы и величия. Все эти отсталые представители погибшаго прошлаго несут в своей душе неизлечимую меланхолию древних рас, вымирающих без надежды на будущее.

После красной расы на земле господствовала черная раса(по эзотерическим учениям, черная реса произошла от расы существовавшей на южном материке, который погиб раньше Атлантиды, третьей коренной расы Лемурийской. - Красная раса произошла от второй корреной расы, от Атлантов) Высший тип этой расы{черной} нужно искать не среди негров, а среди абиссинцев и нубийцев, у которых сохранился характер эпохи ей расцвета,когда она достигла наивысшей точки развития. Черные наводняли юг Европы в доисторические времена, но были в свое время вытеснены оттуда белыми, и самое воспоминание о них совершенно исчезло из народных преданий. Но два неизгладимые следа все же оставлены ими в верованиях народов: страх перед драконом, который был эмблемой их королей, и уверенность, что дьявол чернаго цвета. Черные отплатили белым за это оскорбление и сделали своего дьявола белым. Во времена своего господства черные имели религиозные центры в Верхнем Египте и в Индии. Их циклопические города увенчивали зубцами горные кряжи Африки, Кавказа и центральной Азии. Их общественный строй представлял собою абсолютную теократию. На верху - жрецы, которых боялись, как богов; внизу - кишашия как в муравейнике, племена, даже без признаннаго семейнаго-начала, с женщинами-рабынями. Их жрецы обладали глубокими познаниями, они признавали божественное единство мироздания и владели звездным культом, который под именем сабеизма, проник и к белым народностям.(это утверждается и арабскими историками, как Абуль-Гази, в генеологической истории татар и персидским историком Магомед-Мошен, см.книгу William Jones:”Asiatie Researches.. I. Разсуждение о татарах и персах”) Но между наукой черных жрецов и грубым идолопоклонством народных масс не было посредствующих звеньев, не было идеализма в искустве, не было доступной мифологии, хотя уже существовала промышленность, в особенности строительное искусство, умение строить из колосальных камней и производство из металлов в гигантских горнах, где выливались металлы с помощью военнопленных. У этой расы, могучей по свей физической выдержке, по страстной энергии и способности привязываться, религия являлась царством силы, которое поддерживалось страхом. Природа и Бог являлись сознанию этих младенческих народов не иначе как под видом дракона, страшнаго допотопного зверя, нарисованное изображение котораго красовалось и на королевских знаменах и вырезалось жрецами над дверями их храмов. Если черная раса созрела под палящим солнцем Африки, Расцвет белой расы совершался под ледяным дуновением севернаго полюса. Греческая мифология называет белых гиперборейцами. Эти люди рыжеволосые, голубоглазые, шли с севера через леса, освещаемые северным сиянием, в сопровождении собак и оленей, ведомыми смелыми предводителями, понуждаемые даром ясновидения своих женщин. Золото волос и лазурь глаз - цвета предопределенные. Этой расе назначено было создать культ священнаго огня и внести в мир тоску по небесной родине. Позднее белая раса попеременно то возставала мятежно против неба, до желания взять его приступом, то простиралась ниц перед его славой в безграничном обожании.

Белая раса, подобно остальным расам, должна была пройти через все ступени развития, прежде чем овладеть самопознанием* Ея отличительные признаки - потребность индивидуальной свободы, чувствительность, которая создает силу симпатии, и преобладание интеллекта, придающаго воображению идеальное и символическое направление. Способность страстно чувствовать вызвала у мужчин привязанность к одной женщине - отсюда наклонность этой расы к единоженству, к брачному началу и семьи. Потребность к индивидуальной свободе, соединенная с общественностью, создала клан с его избирательным началом. Идеальное воображение вызвало культ предков, который составляет корень и центр религии у народов белой расы. Начало социальное и политическое зарождается в тот день, когда тольпа полудиких людей теснимая враждебным племенем, собирается вместе и выбирает самаго сильнаго и самаго разумнаго из своей среды, чтобы он защищал их от врага и повелевал ими. Подобный добровольно выбранный предводитель - прообраз будущаго короля; его товарищи - будущее высшее сословие; старцы, отличаются разумом, но потерявшие физическую бодрость, образуют уже нечто вроде сената или собрания старейших. Как же объяснить возникновение религии? По объяснению материалистической науки, религия возникла в следствии страха первабытнаго человека перед силами природы. Но страх не имеет ничего общаго с уважением и любовью. Страх не связывает факта с идеей, видимое с невидимым, человека с Богом. Пока человек только дражал перед природой, он еще не был человеком. Он сделался человеком тогда, когда уловил связь, которая соединяет его с прошедшим и будующим и с высшим благим Началом, которое оставалось для него таинственным Неизведанным, но которое он все же чувствовал и, чувствуя, испытывал потребность преклониться перед Ним. Но как началось это преклонение? Фабръ Д'Оливе дает в высшей степени удачную и убедительную гипотезу, каким образом возникл впервые культ предков у белой расы.В воинственном клане, между двумя соперничающими войнами,возникает ссора. Разсвирипев, они собираются бросится друг на друга;нападение уже началось; в эту минуту женщина из их клана,с распущенными волосами,бросается между ними и разделяет их. Это - сестра одного и жена другого. Глаза ее мечут молнии, голос ее звучит властно. Она восклицает - и слова ее бьют как молотом, - что видала в лесу предка племени, победоносного война прежних времен, явившегося перед ней глашатаем. Он не хочет, чтобы два война-брата бились, но желает, чтобы они соединились против общего врага: “Тень великаго предка, его дух говорилъ со мной!” восклицает женщина в порыве пламенного вдохновения. - “Онъ говорилъ со мной! Я видела его!” Она говорит и сама пламенно верит в правду своих слов. Убежденная, она убеждает. Взволнованные, удивленные и как бы пораженные невидимой силой, примиренные противники подают друг другу руки и смотрят на вдохновенную женщину, как на нечто высшее, божественное. Подобные вдохновения, сопровождавшиеся последствиями в роде описанного, должны были происходить нередко, и при том при самых разнообразных обстоятельствах, в доисторической жизни белой расы. У варварских племен женщина, одаренная большой нервной чуткостью, раньше других предчувствует оккультное и утверждает невидимое. Попробуем представить себе все неожиданные последствия, которые могли последовать за чудесным произшествием, в роде вышеизложенного. Внутри клана и во всем племени только и говорят, что о совершившемся чуде. Дуб под которым вдохновенная женщина видела тень предка, делается священным деревом. Ее снова приводят к нему; и там, под магнетическим влиянием луны, погружающим в состояние духовидения, она продолжает пророчествовать именем великого предка. Еще позднее, эта женщина и ее подобные, став в величественной позе на возвышении посреди лесной поляны, при шеме ветра и рокочущего вдали океана, вызывает души предков перед трепещущей толпой, которая видит их или воображает, что видит, как они, привлеченные магическими заклинаниями, появляются в бледном тумане, волшебно клубящемся в призрачном сиянии луны. Так последний из великих культов, Оссиан, вызывал Фингала(мифический отец Оссиана, герой шотландских народных песен, живший по преданию в III веке по Р.Хр.) и его товарищей из сгустившихся облаков. Таким образом в самом начале общественной жизни, культ предков водворился у белой расы. Великий предок стал Божетсвом народности. Вот начало религии. Hо это не все. Вокруг пророчицы собирались старцы, которые наблюдают за ней во время ее ясновидящих снов, ее пророчиских экстазов. Они изучают различные ее откровения, толкуют ее предсказания. Они замечают, что когда она пророчествует в состоянии духовидения, ее лицо преображается. ее речь делается ритмической и голос ее крепнет, когда она произносит свои предсказания величественным и торжественным напевом***). Отсюда возникли и строфы, и поэзия, и музыка, произхождение которых считается божетсвенным у всех народов арийской расы. Идея откровения могла создаться у человечества лишь на почве подобных фактов. И здесь мы видим, как из одного и того же источника вытекают и религия, и культ, и жречество, и поэзия. В Азии, в Иране и в Индии, где народы белой расы основали первые арийские цивилизации. смешались с народами других цветов, мужчины взяли верх над женщинами в деле религиозного вдохновения. Здесь мы постоянно слышим о Мудрецах, Rishis, Пророках. Изгнанная, подчиненная женщина остается жрицей одного только семейного очага. Hо в Европе следы преобладания женщины встречаются у народов белой расы, оставшихся варварами в течение тысячелетий. Ротль эта проглядывает в скандинавской волшебнице, в Волюспе Эдды, в кельтической друидессе, в женщинах вешеньях, сопровождавших германские армии и решавших день битвы(последяя такая битва, битва между Ариовистом и Цезарем - в комментариях Цезаря), вплоть до Фракийских вакханок, которые появляются в легенде Орфея. Доисторическая пророчица преобразуется в дельфийскую Пифию.

Hо белая раса была жестокой и безумной только в продолжении своего детства. Странная в сфере душевной, она должна была пройти через много других еще более кровавых кризисов. Она была только-что разбужена нападениями черной расы, которая начинала обступать ее с юга Европыы. Борьба была неравная с самого начала. Белые, наполовину дикие, выходя из лесных жилищ, не имели других средств обороны, кроме топоров, пик и стрел с каменными наконечниками. Черные имели железное оружие, медное вооружение, все средства цивилизации и свои циклопические города. Раздавленные при первом же столкновении и уведенные в плен, белые сделались, в общем, рабами черных, заставлявших их обрабатывать камень и носить руду для плавления в их печах. Между тем, убежавшие пленные приносили в свою страну обычаи,искусство и обрывки знаний своих победителей. Они вынесли от черных два важных искусства: плавление металлови священное письма,т.е.искусство запечатлевать определенные идеи таинственными иероглифами знаками на коже животных,на камнях, или на коре ясеня: отсюда - кельтические руны. Расправленный и выкованный металл сделался оружием для войны; священные письмена дали начало наук и религиозным традициям. Борьба между белой расой и черной продолжалась в течении долгих веков: она передвигалась, разгораясь то между Пиренеями и Кавказом, то между Кавказом и Гималаями. Спасение белых было в лесах, где они могли прятаться как дикие звери, чтобы вновь появляться внезапно, в благоприятные минуты. Осмелев, привыкнув к войне, вооруженные с каждым веком все лучше и лучше, они наконец взяли верх, разгромили города черных, прогнали их с берегов Европы и завладели в свою очередь севером Африки и центральной Азией, которая в те времена была занята смешанными народностями.

Священники белой расы или северной расы научились писать от черных жрецов и вначале писали так же, как и эти последние. Но когда у них стало развиваться сознание своего произхождения, национальное чувство и расовая гордость, они изобрели свои собственные знаки, и вместо того, чтобы обращаться к югу, к стране черных, они стали оборачиваться к северу, к стране предков, продолжая во время письма направлять руку к востоку. Отсюда и направление их букв слева направо. Отсюда и способ начертания культических рун, зендского,санскритского, греческого, латинского письма и всех начертаний арийской расы. Они стремятся к солнцу, к источнику жизни, но смотрят они на север, в стану предков, в таинственный источник небесных зорь. Течения семитическое и течение арийское - вот два потока, которые принесли нам все наши идеи, все придания и религии, все искусства, науки и философии. Каждое из этих течений несет в себе противоположные понятия о жизни, только из примирения и гармонического сочетания этих противоположностей получится истина. Семитическое течение содержит высшее абсолютные принципы; идея единства и всемирности во имя Верховного начала, в осуществлении своем, ведет к соединению человечества в одну семью. Арийское течение заключает в себе идею восходящей эволюции во всех земных и сверхземных царствах и ведет в своем применении к бесконечному разнообразию, выражающему все богатство природы и всю сложность стремлений души. Семетический гений спускается от Бога к человеку; арийский гений восходит от человека к Богу. Первый символизируется карающим Архангелом, который спускается на землю, вооруженный мечем и молнией; второй - Прометеем, держащим в руках похищенный с неба огонь и гордым взором измеряющим Олимп. Оба эти гения мы носим внутри себя. Мы думаем и действуем поочередно под влиянием то одного, то другого. Они переплетены, но не сплавлены в нашем разуме. Они противоречат друг другу и боятся в глубене наших чувств и в тончайших изгибах наших мыслей, так же как и в нашей общественной жизни и в наших учреждениях.Скрытые под сложными формами, которыя можно обозначить родовым именем спиритуализма и натурализма, они господствуют над нашими разногласиями и над нашей борьбой. Оба кажутся непримиримы и непреодолимы, а между тем истинный прогресс человечества и его спасений зависят от примирения и слияния обоих начал в едином синтезе. Вот почему мы стремимся в нашей книге проникнуть до источника обоих течений, до появления в мир обоих гениев. Минуя споры между историческими системами, борьбу различных культов, противоречия священных текстов, мы проникаем в самое сознание тех основателей и пророков, которые дали религиям их первоначальный толчек. Они обладали глубокой интуицией и вдохновением свыше, которые проливают потоки света и в то же время побуждают к плодотворному действию. Да, тот синтез, в котором так нуждается современное человечество, предсуществовал в них. божественный свет побледнел и затемнился со временем, но свет этот появляется вновь, он снова сияет каждый раз, когда на протяжении исторической драмы пророк, герой или ясновидящий поднимает сознание людей к Первоисточнику. Ибо только из точки отправления возможно увидать цель; из центрального солнца можно видеть направления бегущих планет. Таково откровение в мировой истории, непрестанное, постепенное, постепенно раскрывающееся, многообразное как сама природа, но исходящее из одного центрального источника, единое как сама истина,неизменное как Бог. Исследуя семитическое течение, мы придем - через Моисея - в Египет, в храм которого(по Манефону) хранились предания,древность которых исчисляется в тридцать тысяч лет.Поднимаясь по арийскому течению, мы проникнем в Индию, где развернулась первая цивилизация, явившаяся результатом победы белой расы. Индия и Египет, эти два матери религий, обладали тайнами великого Посвящения. Мы проникнем в их святилища. Hо предания их проведут нас еще глубже, в эпоху еще более отдаленную, когда оба различные гения, о которых была речь, являются перед нами соединенные в чудную гармонию. Это - первобытная арийская эпоха. Благодаря превосходным работам современной науки, благодаря филологии, мифологии и сравнительной этнологии мы в состоянии различить очертания этой эпохи. Она вырисовывается на фоне ведических гимнов, которые являются лишь ее отражением,отличаются величавой простотой и чудной чистотой линии. Это был век зрелости, совсем не напоминащий золотой век детства, о котором мечтают поэты; и хотя страдания и борьба не отсутствуют и в нем, все же в людях того века чувствуется такая полнота веры, силы и ясности, вернуть которую человечество уже не могло с тех пор. В Индии мысль углубляется, и чувства утончаются. В Греции страсти и идеи одеваются в чары искусства, в магические покровы красоты. Hо никакая поэзия не в состоянии превзойти некоторые ведические гимны по нравственной возвышенности, по всеобъемлющей ширины мысли. Они проникнуты чувством божественности всей природы; они объяты тем невидимым, что окружает проявленный мир, они настроены тем великим единством, которое соединяет все в единую гармонию. Каким образом возникла подобная цивилизация? Как могла развиваться такая высокая интеллектуальность среди постоянных расовых войн и борьбы с природой? Здесь останавливается исследование современной науки, но религиозные предания народов, истолкованная в их эзотерическом смысле, идут гораздо дальше и позволяют нам отгадывать, что первое средоточие ядра арийской расы в Иране произошло благодаря определенному подбору, произведенному в недрах самой белой расы под руководством победителя и законодателя, который дал своему народу религию и законы, соотвествующие гению белой расы.

Четыре или пять тысяч лет до нашей эры, непроходимые леса покрывали древнюю Скифию, которая простиралась от Атлантического океана до полярных морей. Черные называли этот континент “землею, рожденной из волн”, т.к. на их глазах, остров за островом, всплывает со дна океана. Сильно отличалась она от их земли, побелевшей под лучами жгучего солнца, своими зелеными берегами, своими влажными заливами, задумчивыми реками, глубокими озерами и вечно нависшим на ей горных скатах туманами. Hа покрытых травою равнинах, еще не тронутых культурой, необозримых как пампасы, не раздавались иных звуков, кроме криков хищных зверей, рева буйволов и неукротимого топота диких коней, мчавшихся большими табунами с развевающимися гривами. Белый человек, обитавший в лесах, перестал быть пещерным человеком. Он мог уже считать себя хозяином земли; он изобрел кремневые ножи и топоры, лук и стрелы, прашу и солок. И, кроме того, он приобрел двух товарищей для борьбы, двух превосходных друзей, преданных до смерти: собаку и лошадь. Домашняя собака, ставшая верным стражем его деревянной хижины, обеспечила ему безопасность его очага. Покорив своей властью лошадь, он в то же время завоевал и землю, и подчинил себе других животных. Он стал царем пространства. Верхом, на диких конях, эти первобытные люди носились по равнинам как ветер. Они убивали медведей, волков, бизонов, и приводили в ужас пантер и львов, населявших в те времена европейские леса. Hачало цивилизации было положено; первобытная семья, клан, поселок, были вызваны к существованию. Скифы, сыны Гиперборейцев, всюду воздвигали своим предкам чудовищные жертвенные камни(Menhir, высокий камень в виде колонны, употребявшийся друидами при богослужении древних Галлов). Когда умирал предводитель, с ним вместе погребалось его оружие и его конь для того, чтобы воин мог совершать объезд по небесным равнинам и охотиться на том свете за огненными драконом. Отсюда обычай приносить в жертву коня, который играет такую большую роль в Ведах и у Скандинавов. Таким образом, в основу религий был положен культ предков. Семиты нашли единаго Бога, мировой Дух в пустыне, на вершине гор, в необъятности звездных пространств. Арийцы - Скифы и Кельты нашли многих богов, многочисленных духов в глубине своих лесов. Там раздавались для них голоса из невидимых миров,там являлись им видения, там они испытывали первый трепет пред Hеизведанным. И навсегда остались леса, с их жуткой таинственностью и очарованием, дороги для белой расы. Привлеченные шумом деревьев и магией луннаго света, белые люди испытывали неудержимую тягу к своим лесам, они возвращаются к ним снова и снова, как к источнику молодости, как к храму великой матери Герты. там спят их боги, их воспоминания, их затерянные мистерии. С незапамятных времен ясновидящии женщины пророчествовали под сенью деревьев. Каждое племя имело свою великую пророчицу на подобие Волюспы у Скандинавов с ее коллегией друдесс. Hо эти женщины, действовшие в начале под благородным вдохновением, сделались в последствии честолюбивыми и жестокими. Вдохновенные пророчицы превратились в злых волшебниц. Они основали человеческие жертвоприношения, и кровь текла безостановочно на дольменах при зловещем пении жрецов, при изтупленных восклицаниях диких Скифов. Среди этих жрецев находился молодой человек во цвете лет, по имени Рам, который также готовился к священнослужению; но его глубокая душа и ясный ум возмущались при виде этого кровавого культа. Молодой друид был нрава кроткого и серьезного, он выказывал с ранних лет необычайную способность к распознаванию целебных и ядовитых свойств растений, к приготовлению их соков, а также к распознаванию звезд и их влияния на человеческую судьбу. Он был способен угадывать и видеть самые отдаленные вещи; отсюда его влияние даже на старых друидов. Доброжелательство и величие исходило из его речей и из всего его существа. Его мудрость составляла поразительный контраст с безумием друидесс, с мрачными проклятиями, которые изрекали их оракулы в своем изступительном бреду. Друиды называли его: “тот, который знает”, народ же прозвал его “свыше вдохновенным миротворцем”. Рам, стремившийся к духовным познаниям, странствовал по всей Скифии, а также и в полуденных странах. Очарованные его личными познаниями и его скромностью, жрецы Черных поведали ему часть своих оккультных знаний. Вернувшись на север, Рам был потрясен при виде культа человеческих жертв, свирепствовавших среди его расы. Он видел в этом признак ее гибели; но как побороть этот страшный обычай, распространившийся благодаря властолюбивых друдесс, корысти жрецев и суеверию народа? В это время новый бич был ниспослан на белых, и Рам увидал в этом наказание свыше за кощунственый культ. Благодаря своим вторжениям в южные страны и благодаря общения с черными, Белые принесли в свою страну страшную болезнь, род чумы. Она заражала человека через кров, через самые источники жизни. Все тело покрывалось черными пятнами, дыхание становилось зараженным, распухающие и резьеденные нарывами члены искривлялись, и больной умирал в страшных мучениях. Дыхание живых и смрад от мертвых распространял заразу. Обезумевшие белые падали в предсмертной агонии в глубине своих лесов, покинутых даже хищными птицами. Огорченный Рам тщетно искал средство к спасению. Он имел обыкновение предаваться молитвенному размышлению под дубом, на лесной поляне. Однажды вечером, он долго размышлял над страданиями своей расы; он заснул у подножия дерева. Во сне он услыхал, как сильный голос звал его по имени, и ему показалось что он проснулся. Он увидел перед собой величественного человека, одетого в такие же белые одежды друида, какие были на нем. Он держал жезл, и вокруг которого обвивалась змея. Удивленный Рам намеревался спросить у незнакомца, что это значит. Hо незнакомец взял его под руку, поднял его,и,показав ему на том самом дереве, под котором он спал, прекрасную ветку омулы, сказал: “О Рам! средство, которое ты ищешь, здесь, перед тобой”. Затем он достал из своих одежд маленький золотой серп, отрезал ветку и подал ему. Он произнес еще несколько слов о том, как приготовляют омелу, и исчез. Когда Рам проснулся совсем и почувствовал себя сильно облегченным. Внутренний голос сказал ему, что он нашел спасение. И он приготовил омелу по совету неземного друга с золотым серпом, и дал выпить этот напиток больному, и больной выздоровел. Чудесные исцеления, которые затем производил Рам, доставили ему большую известность во всей Скифии. Всюду призывали его для излечения заболевавших. Спрошенный друидами своего племени, он доверил им свое открытие, выражая желание, чтобы оно осталось тайной жреческой касты, дабы обезпечить ее авторитет. Учеников Рамы, переходивших с места на место по всей Скифии с ветками омелы в руках, считали божественными вестниками, а самого Раму - полубогом. Это событие стало основой нового культа. Омела стала с тех пор священным растением. В память события, Рам учредил праздник Рождества или нового спасения, который он поместил в начале года и который назвал Hоч-Мать(нового солнца) или великое Обновление. Что касается таинственного существа, которое указало Раме на омелу, его назвали в эзотерическом европейском предании Aesc-beyl-hopa, что означает:”надежда спасения скрывается в лесу”. Греки сделали из этого имени Эскулапа, гения врачебного искусства, держащего в руках магический жезл-кадуцей. .... Короче, дальше он, т.е.Рам, решает избавить свой народ от истребления, от коварных друиддес. Он наехал на них, сказал мол вы неправы, а я прав. Сказал, естественно, что это ему сказал какой то там дух. Его обвинили во лжи, друиддессы объявили его живым покойником. И пошло и поехала. Друидессы объединили во круг себя несколько кланов, народов. А остальные объединились вокруг Рамы. Сторона друиддес, а точнее Скифы имели свой знак, знак Тора - олицетворение животной силы и жестокости(тупости тоже). Рама изобразил свою сторону Овном - символ храброго и миролюбивого предводителя стада. Одни кричат смерть Овну, третьи Смерть Тору. Рама подумал что быть крови, что то там решил. И вот на одном из жертвоприношении, сгустились облака. Стоит женщина, которая собиралается убить жертву. Из одного грозного облока, выглянул старец, который уже беседовал с Рамой. Женщина, друиддеса, падает как сраженная молнией. Узы пленника-жертвы распались. Затем, Рама оказался в каком то храме, слова из книги: Hа месте жертвенного камня возвышался алтарь. Рядом с алтарем стоял воин. Женьщина распростертая на плитах храма, а божественный Вестник держал в правой руке факел, а в левой - чашу. Он посмотрел на Раму с благоволением и сказал: “Рам я доволен тобою. Видишь ты этот факел? Это - священный огонь божественного духа. Видишь ты эту чашу? Это - чаша Жизни и Любви. Дай факел мужчине, а чашу женщине” Рам исполнил повеление Вестника. Только факел коснулся руки война, а чаша руки женщины, ка огонь сам собой зажегся на алтаре..... Кто ты, дух мудрости? - спросил Рам и вестник отвечал ему: “Меня зовут Deva Nahousha, божественный Разум. Ты будешь распостранять мои лучи по земле, и я буду всегда приходить по твоему зову, а теперь иди по предназначенной тебе дороге”. И божественный вестник указал на восток.

Моисей и Орфей создали две противоположныя религiи, изъ которыхъ одна поражает своимъ строгимъ единобожiемъ, другая - своим сверкающимъ многобожiемъ. По какому же образцу складывался ихъ гений? Откуда черпалъ Моисей ту силу. энергию и смелость, которыя были необходимы, переплавить на половину дикий народъ, какъ переплавляютъ металлъ въ горниле? А Орфей - откуда бралъ онъ свою магическую силу , заставлявшую боговъ говорить на подобiе сладкозвучной лиры души очарованных варваровъ? Въ храмахъ Озириса, въ античныхъ Фивахъ, которыя посвященные называли городомъ Солнца или солнечным ковчегомъ, потому , что въ нихъ сохранялся синтезъ божественной мудрости и все тайны посвященiя. Ежегодно, во время летнего солнцестоянiя, когда изъ Абиссинiи несутся дождевые ливни, Нилъ меняет окраску и принимает оттенокъ крови , о которомъ говорится въ Библiи. Река продолжаетъ подниамться до осенняго равноденствiя и покрывать берега своими волнами до самого горизонта. И лишь одни храмы, высеченные изъ гранита, покоющiеся на своихъ каменныхъ площадкахъ, да облитые ослепительным солнцемъ гробницы, сфинксы и пирамиды , отражаютъ величавые очертания своих развалинъ въ Ниле, превращающимся въ море. Такимъ образомъ египетская религiя выдержала неисчеслимые века съ своей организацiей и съ своими символами остающимеся и до сихъ поръ неразгаданными тайнами . Въ этихъ храмахъ, подземельяхъ и пирамидахъ развивалось великое учение о Слове-Свете , о божественномъ Глаголе, заключенномъ Моисеемъ въ золотой ковчегъ, а Христомъ превращенномъ въ живой светочъ.

Истина неизменна, сама по себе; она одна переживаетъ все преходящее ; но она меняетъ и обители , и формы, и въ ея откровенияхъ являются перерывы, и Светъ Озириса, который некогда освнщалъ для посвещенныхъ глубины природы и бездны небестныхъ сводовъ, погасъ въ покинутыхъ склепахъ навсегда. Осуществилось слово Гермеса , сказанное Аклепiю : “О, Египетъ Египетъ ! Прекратится твое существование и останутся отъ тебя для будущихъ поколенiй лишь невероятныя сказки и ничего не сохранится отъ твоихъ сокровищъ, кроме словъ , вырезанныхъ на камне”. А между тем мы попытаемся , следуя по тайному пути древняго египетского посвящения , оживить лучи как разъ этого таинственного солнца святилищъ , насколько то позволить интуиция эзотеризма и убегающая даль вековъ. Но прежде чемъ проникнуть въ храмъ , бросимъ общий взглядъ на главные перiоды , через которые Египетъ проходилъ до водворенiя Гиксовъ. Почти столь же древняя , какъ и очертанiе нашихъ континентовъ , первая египетская цивилизация соприкасается съ первобытной красной расой. Колоссальный сфинкс Гизеха подле большой пирамиды созданъ ею. *) Во времена , когда дельта образовавшаяся позднееизъ наносной земли , приносимой Ниломъ еще не существовала, огромный символический зверь уже лежал на своем гранитном холме, позади которого возвышалась горная Ливийская цепь, и смотрел своими каменными очами въ море разбивающиеся у ногъ там где въ настоящее время разстилается песчаная пустыня. Сфинкс был первым творчеством Египта и он же сделался его главным символом, его отличительным признаком.

Попробуем же снова найти это видение Учителей, эту мистическую розу, которая распускается лишь въ ночи святилища и въ святая святыхъ великихъ религiй. Известныя слова Гермеса, проникнутыя древнею мудростью, могутъ служить хорошимъ введенiемъ. “Ни одна изъ нашихъ мыслей,- говоритъ онъ своему ученику Асклепiю - не въ состоянiи понять Бога, и никакой языкъ не въ состоянии определить Его. То , что безтелесно , невидимо и не имеет формы, не можетъ быть измерено короткою мерою времени ; следовательно , Бог невыразимъ. Правда , Бог можетъ сообщить несколькимъ избраннымъ сторонникамъ сторонникамъ способность подниматься поверх естественных вещей , дабы прiобщиться къ сiянiю его духовного совершенства, но эти избранные не находятъ словъ , которые могли бы перевести на обыденный языкъ безплотное виденiе , повергнувшее ихъ въ трепетъ . Они могутъ объяснить человечеству второстепенныя причины творчества , которыя проходят перед ихъ глазами какъ образы космической жизни , но Первопричина остается нераскрытой , и постигнуть Ее возможно лишь по ту сторону смерти.” Такъ - на пороге подземного храма посвящения - выражался Гермесъ о неизведанном Боге . Ученики, которые проникали съ нимъ въ глубины этихъ храмовъ, научились познавать Его какъ живое Существо. Книга говоритъ о его смерти , какъ объ отходе бога. Гермесъ виделъ совокупность вещей и узревъ ее , понялъ , а понявъ онъ получилъ силу проявляьт и открывать. То , что было въ его мысляхъ , онъ записалъ ; записавъ он скрылъ большую частью , одновременно и выказываясь и умалчивая съ мудростью, и дабы все , на протяжении будущихъ временъ , искали этихъ вещей . Затемъ, поручивъ своим братьям-богам следовать за ним , он поднялся к звездамъ.

История одной религии будетъ всегда и узкой и суеверной, и ограниченной ; истинной может быть лишь история общечеловеческой религии. Съ этой высоты начинаешь увствовать духовные потоки, обегающие весь миръ земной. Египетскiй народъ наиболее независимый и не поддающийся внешнимъ воздействiямъ , не могъ не подчиниться тому же мировому закону. За пять тысячъ летъ до нашей эры , светъ Рамы , зажженный въ Иране, светилъ надъ Египтомъ и Проникъ въ законы Аммона-Ра, солнечнаго героя Фивъ. Это государственное устройство выдержало всевозможные революцiи, Менесъ былъ первымъ фараономъ исполнителемъ этого закона. Онъ не решился отнять у Египта его древнюю теологiю , въ которой воспитывался и самъ. Онъ лишь развилъ и подтвердилъ ее, прибавивъ къ ней новую общественную организацiю: жречество , т. е. обученiе принадлежало высшему совету, правосудие - низшему, управление государствомъ - обоим советамъ; царская власть признавалась за ихъ уполномоченного и подчинялась ихъ контролю; относительная независимость общинъ (номы) лежала въ основе всего общественного строя.

Въ течении многихъ вековъ фараоны защищали противъ Азiи , ставшей деспотией , и противъ анархической Европы, законъ Овна, который представлялъ собою въ те времена права правосудiя и международного третейского суда . Около 2200 л. до Р.Х. Египетъ перенесъ самое страшное бедствие, какое выпадаетъ на долю народа: вторжение чужеземцевъ и частичное завоевание. Вотржение финикийцевбыло в всвою очередь, последствиемъ великого религиозного раскола в Азiи , коотрый поднял народные массы и посеялъ раздоры в храмахъ . Под предводительствомъ своихъ царей-пастуховъ, называесмыхъ Гиксами, чужеземцы затопили Дельту и средний Египетъ. Цари отщепенцы принесли съ собой испорченную цивилизацiю, iоническую изнеженность, азиатскую роскошь, нравы гарема, грубое идолопоклоничество. Национальное существованiе Египта было подорвано , его духовная жизнь в опасности, его мировой миссии угрожала гибель. Но Египетъ обладал душой , полной жизни, то есть организованнымъ учреждениемъ посвященныхъ , хранителей древней науки Гермеса и Аммона-Ра. Какъ же проявилась эта душа? Она удалилась в глубину святилищъ и собиралась съ силами, чтобы противодействовать врагу. Съ виду жречество покорилось враждебному вторжению и признало похитилей престола , которые принесли с собой законъ Тора и культъ быка Аписа. Скрытые въ храмахъ , оба жреческие “совета” хранили какъ священный залогъ свою науку, свои предания, древнюю чистую религию и съ ней вместе надежду на возстановленiе национальной династiи. Именно въ эту эпоху жрецы распространили среди народа легенду объ Изиде и Озирисе, о растерзании последняго и о его грядущем воскресении присодействии сына Горуса, который отыщетъ его разсеянные члены, унесенные потоками Нила. На воображение толпы старались подействовать великолепiемъ публичныхъ религиозныхъ церемоний. Любовь къ древней религии поддерживалась поддерживалась ярким изображениемъ страданий богини Изиды , ея потресающими жалобами по поводу гибели ея небесного супруга и надеждами , которыя она возлагала на сына своего Горуса, божественного Посредника .

Древнее посвященiе основывалось на представлении о человеке одновременно и более здоровомъ, и более возвышенномъ, чемъ наше представление. Мы раздробили воспитание тела, ума и души. Наши физическiя и естественныя науки , достигшiя сами по себе большой высоты, совершенно устранили человеческую душу и ея воздействiе на окружающее; религия перестала удовлетворять требованиям разума , медицина не хочетъ знать ни о душе , ни о духе человека . Современный человекъ ищетъ удовольствия безъ счастия , счастия безъ знания и знания безъ мудрости. Древнейшiй мiр не допускалъ, чтобы эти вещи разделялись. Во всехъ областяхъ принималась имъ въ расчетъ тройная природа человека. Посвящение было постепеннымъ поднятiемъ всего человеческого существа на головокружительныя высоты духа, откуда возможно господство над жизнью. “Чтобы достигнуть такого господства, говорили древнiе мудрецы - человек нуждается въ полнейшемъ переплавленiи всего своего существа, физического , нравственного и умственного; переделка же эта возможна лишь при одновременномъ упражненiи воли, интуиции и разума. Посредствомъ ихъ полного согласования ичеловекъ можетъ развить свои способности до неограниченныхъ пределовъ. Душа обладаетъ не проснувшимися чувствами; посвященiе будитъ ихъ. Благодаря углубленному изученiю и неутомимому прилежанию , человекъ можетъ войти въ сознательныя сношенiя съ скрытыми силами природы. Более того , великим душевнымъ усилиемъ онъ можетъ достигнуть непосредственного духовного виденья , открыть перед собой дорогу въ потустороннiй миръ и быть способным проникнуть туда. И лишь тогда онъ можетъ сказать , что победилъ судьбу и завоевалъ для себя даже здесь на земле, божественную свободу. Тогда только посвященный можетъ стать посвятителемъ, пророком и теургомъ, иными словами - ясновидящимъ и создателемъ душ. Ибо только тотъ, кто господствуетъ надъ самим собою, можетъ господствовать надъ другими ; только тотъ , кто самъ свободенъ, можетъ приводить къ свободе другихъ.”

Между темъ , его мать , дочь фараона , мечтала о царской власти для него. Хозарсифъ былъ несравненно умнее Менефты; съ помощью жрецовъ онъ мог надеяться взойти на тронъ Египта. Правда , по обычаю страны , фараоны назначали своихъ преемниковъ изъ числа своихъ собственныхъ сыновей. Но , отъ времени до времени , въ интересахъ государства жрецы отменяли постановление фараона после его смерти . Не разъ они устраняли отъ трона недостойныхъ царственной крови. Менефта съ самого начала завидовалъ своему двоюродному брату ; Рамзесъ не выпускалъ изъ вида молодого молчаливого жреца и не доверялъ ему.

Прежде всего, Хозарсифъ решилъ подвергнуть себя искуплению греха, которое законъ посвященныхъ предписывалъ убийце изъ своей среды. Когда посвященный совершалъ убийство, даже если оно было и невольное,онъ признавался потерявшимъ преимущество преждевременного воскресенiя изъ мертвыхъ въ “сiянiе Озириса” , преимущество, достигаемое благодаря испытаниямъ посвященiя, которое поднимало его высоко надъ обыкновенными смертными. Чтобы искупить свое преступление , чтобы возстановить свой внутреннiй светъ, онъ долженъ былъ пройти черезъ испытания гораздо более страшныя, подвергнуть себя еще разъ опасности смерти. После продолжительного поста , посредствомъ особымъ образомъ приготовленного питья , посвященнаго погружали въ летаргический сонъ; затемъ его оставляли на несколько недель. Въ это время онъ долженъ былъ совершить странствiе въ потусторонний миръ Эребъ или области Аменти , где “плаваютъ” души мертвыхъ, еще не вполне отделившихся отъ земной атмосферы.

Но изъ этого странствия согрешивший могъ и совсемъ не возвратиться , и случалось, что когда жрецы появлялись въ склепъ, чтобы пробудить искупавшего свой грехъ изъ глубокого сна , они на его месте находили трупъ. Хозарсифъ не колебаясь подвегъ себя этому испытанию. Под влiянiмъ убийства , совершенного имъ , онъ понялъ неизменность законовъ духовного порядка, вызвающую глубокое смятение въ глубине человеческой совести, когда законы эти нарушены. Съ полнымъ самоотречениемъ предложилъ онъ себя въ жертву Озирису, прося объ одномъ: если суждено ему вернуться на землю , да будетъ ему дана сила проявить законъ справеливости. Когда Хозарсифъ пробудился отъ страшного сна въ подземельи храма Мадiамского , онъ почувствовалъ себя преображеннымъ . Его прошлое было словно отрезано отъ него . Египетъ пересталъ быть его родиной и перед нимъ развернулась необъятность пустыни съ ея кочующими племенами, развернулась какъ предначертанное для него поле деятельности. Онъ смотрелъ на гору Элоима, возвышавшуюся на горизонте и въ первый разъ - подобно видеiю грозовой бури въ молненосныхъ облакахъ Синая - сознание его миссiи пронеслось передъ его душой: создать изъ этихъ подвижныхъ племенъ сильный народъ, спообный отстоять законъ Единаго Живого Бога посреди идолопоклонства и всеобщей анархии народовъ, - народъ-воинъ, который понесетъ въ будущiя времена истину, сокрытую въ золотомъ ковчеге посвященiя.

Несомннно , что пройдя съ горстью грековъ черезъ всю Азию до самой Индии , он мечталъ о всемирной монархiи ; но не такой монархiи , какую осуществили римские цезари, угнетавшие народы и уничтожившие религiи и свободу науки. Онъ былъ воодушевленъ великой идеей соединить Азию и Европу с помощью религиозного синтеза, опирающагося на авторитетъ науки. Движимый этой мыслью, онъ отдавалъ одинаковые почести какъ науке Аристотеля, такъ и Минерве Афинской, какъ Iегове Израиля , такъ и египетскому Озирису и Браме индусскому, признавая - въ качестве истиннаго посвященного - единое божественное начало и единую божественную мудрость, скрытую подъ всеми этими символами. Мечъ Александра былъ последней молнией орфической Греции , котоорая вспыхнула и осветила Востокъ и Западъ. Сынъ Филиппа умеръ въ упоении своей победы и своей мечты, оставивъ свою распавшуюся империю произволу жадныхъ военоначальниковъ. Но идея Александра не умерла съ нимъ. Онъ основалъ Александрию, где восточная философия , iудейство и духъ эллиновъ растворились въ эзотеризме Египта въ ожидании того времени , когда мiръ услышитъ весть о победе жизни надъ смертью изъ устъ Христа. По мере того , какъ двойное созвездiе Грецiи-Аполлонъ и Менерва - склонялись , бледнея , къ горизонту, народы увидели поднимающйся на омраченномъ грозою небе новый знакъ: римскую волчицу. Что такое Римъ? Изъ какого сочетания силъ произошла римская империя? Заговор жалной олигархии во имя грубой силы , притеснение человеческого разума , религии, науки и искусства во имя обоготворенной политической мощи - вотъ изъ какихъ слагаемыхъ возникло его правительство ; оно не признавало той истины, по которой правящая сила должна опирать свое право на высшiя начала науки , справедливости и экономии*). Вся римская история - последствие того беззаконного договора , посредством которого Отцы-Конскрипты объявили войну сперва Италии , а затемъ и всему человеческому роду. Они хорошо выбрали свой символъ! Бронзовая волчичица съ въерошенной шерстью , вытягивающая свою голову гiены на Капитолий , есть истинный образъ этого правления, та злая сила, которой была одержима душа Рима. Въ Греции уважались до конца святилища Дельфовъ и Элевзиса. Въ Риме съ самого основания, наука и искусства были выброшены как ненужныя. Попытка мудрого Нумы, который былъ этрусскимъ посвященнымъ, погибла благодаря ненасытному честолюбию римскихъ сенаторовъ. Онъ принесъ въ Римъ книги Сивиллъ , коотрыя заключали въ себе часть герметической науки. Онъ создалъ судей , избираемыхъ народомъ; онъ роздалъ народу земли; онъ построилъ храмъ Янусу въ честь всемирного Закона; онъ подчинилъ военное право священным герольдамъ.

После одной из битвъ (при Тапсусе) ему устраивают героический после битвы при Мунде - апофеозъ божественный; затемъ его статуя ставится въ храме Квиринуса, и возникает коллегия жрецовъ , носящихъ его имя - Юлiановъ. Но по высшей иронии и по высшей логике вещей , тотъ самый Цезарь, который делает себя богомъ , отрицает перед сенатомъ безсмертие души.

Никакие страшные бедствия , вплоть до нашествия инаплеменныхъ и массоваго пленения Вавилонского, не могли поколебать въ нихъ эту веру. Послушайте Исаiю во время вторжения Сенахерима : “Возвеселитесь съ Iерусалимомъ и радуйтесь о немъ, все любящие его! Возрадуйтесь съ нимъ радостью, все сетовавшше о немъ , ибо такъ говоритъ Господь: вотъ, Я направлю къ нему миръ какъ реку, и богатство народовъ, какъ разливающийся потокъ, для наслаждения вашего; на рукахъ будутъ носить васъ и на коленяхъ ласкать. Какъ утешаетъ кого-либо мать его , такъ утешу Я вас , и будете утешены в Iерусалиме. . . Ибо Я знаю деяния ихъ и мысли ихъ ; и вотъ, приду собрать все народы и языки, и они придутъ и они придутъ и увидятъ славу Мою”.

При этомъ виденiи мрачная душа пророка утихаетъ , подобно небу , освободившемуся отъ грозовыхъ тучъ, и подлинный образъ Галилеянина возникаетъ передъ его внутреннимъ взоромъ: “Онъ взошелъ передъ Нимъ , какъ отпрыскъ и какъ ростокъ изъ сухой земли; нетъ въ Немъ ни вида, ни величiя; и мы видели Его, и не было въ Немъ вида, который привлекалъ бы насъ къ Нему. Онъ былъ презренъ и умаленъ предъ людьми, мужъ скорбей и изведавшiй болезни, и мы отъ Него лицо свое, Онъ былъ презираемъ и мы ни-во-что ставили Его. Но Онъ взялъ на себя наши немощи и понесъ наши болезни, а мы думали , что Онъ былъ поражаемъ, наказуемъ и униженъ перед Богомъ. Но Онъ изъявленъ былъ за грехи наши и мучимъ за беззаконiя наши; наказанiе мiра нашего было на Немъ, и ранами Его мы исцелились . . . Онъ истязуемъ былъ, но страдалъ добровольно и не открывалъ устъ Своихъ; какъ овца веденъ былъ на закланiе, и какъ агнецъ передъ стригущимъ его безгласенъ , такъ Онъ не отверзалъ устъ Своихъ”.